SaP! SeP! SiP! SoP!
На правах эпиграфа:
"Помни, как дважды два:
Хлеб - всему голова!
Эти строки меня доконали. Оказывается, для кого-то то самое рифмоплетство, которым мы занимались от нечего делать, является профессией. Но ведь, чтобы такая "продукция" расходилась, на нее нужен спрос. Неужели тот, кто заказывает, не чувствует фальши?"
Ю. Буркин, "Пятна грозы".
Значит, приходит сегодня со школы моя младшая сестра - а она приходит раньше меня. Достаёт и протягивает мне какую-то бумажку. Обычный тетрадный листик, сложенный пополам. В ответ на изумлённо выломанные брови нейтральное "Прочитай, прочитай". Разворачиваю и подношу к глазам.
"Посмотрите. Вот наш классный папа,
Это физик высшего разряда,
Ведь его заметил дядя Сорос.
Вот он здесь, другого нам не надо.
Кто такой наш физик? Это вектор,
Синхрофазатрон, магнит и лазер,
Сила, масса, скорость или ньютон.
Радионуклон, и квант, и фаза".
Брови пытаются побить рекорд на самый острый угол изгиба. Стараюсь лихорадочно вспомнить - через 03 можно зачислить в психушку или нет? Скорее всего, это квазиостроумный шарж в сторону школьного учителя физики. Вот только почему в нём нет ни намёка на издевательства? Да и физику в нашей школе, вроде, преподаёт учительница.
Впрочем, надо дать шанс всё объяснить самой виновнице моего несказанного изумления.
- Что это? - требовательно пытаю я.
- Стих, - как ни в чём не бывало поясняет сестра. Хотя и шедевр сий стихотворение напоминает лишь процентов на тридцать, мне требовались разъяснения несколько другого толку.
Я строго на сестру гляжу. Это никогда не помогает, но выглядит солидно.
За следующие пять минут сбивчывых объяснений я всё понимаю, отчего мне хочется плакать.
Нет, она вовсе не собралась стать поэтом (слава Богу!). И никто из её подружек не собрался - по крайней мере, ни один классный талант не имеет ни малейшего отношения к предмету разговора.
Оказывается, этот славный стих - наследие предыдущих поколений.
Есть в школах такая традиция - выпускные вечера. Когда собирают почти сотню недовольных одиннадцатиклассников и веселят их, со скрипом преодолевая сопротивление. Дескать, прощание со школой. Лично я, в своё время, был бы рад прощание это устроить по-английски. Или по-итальянски. Однако преподающий состав мои настроения никогда не поддерживал.
Так вот, этот выпускной непременно включает в себя слёзное прощание учеников с учителями и учителей с учениками. И я всегда искренне сочуствовал тем, кто эти самые минуты щастья и всеобщей любви устраивает: сочиняет и читает стихи, толкает речи, танцует, поёт - мало ли способов могут придумать на радостях одиннадцатикласники? И вот, в течении подготовки выпускного вечера чей-то анонимный (вещи столь редкостного качества всегда лучше делать анонимно) гений написал эти стихи, посвятив их учителю физики.
Я представляю, как ужасно и растоптанно чувстовал себя этот синхрофазатрон, радионуклон и вектор в одном лице, если даже я, имеющий к этому весьма касательное отношение, чувствовал себя оплёванным. И вообще, по-моему, данный вирш является резултатом мести автора всему миру. На счастье, весь негатив со временем куда-то выветрился, иначе бы до вас эти строки не дошли...
Так вот, стихи эти, с какой-то целью, сохранили (неужели они кому-то понравились? О Боже!). Учитель, правда, ушёл. И довольно давно - по крайней мере, когда я вступил в ту школьную пору, когда надо учить физику, у нас было только две учительницы довольно женского пола - а было это лет восемь назад. Впрочем, я даже догадываюсь, куда делся этот "наш классный папа". После такого потрясения недолго повторить путь Бездомного. А учителей-сумасшедших на работу не берут. Надеюсь, ему хотя бы пособие выплачивают.
Так вот, сейчас ведущий учитель, а, по совместительству, ещё и завуч - очень даже себе тётка. Вот под неё-то и решили заточить вытащенные из запретных сейфов под неусыпной охраны стихи. Всё-таки, завуч, надо хотя бы в "наш классный мама" переделать.
Итак, классный руководитель отловила мою сестру и под угрозами ("Тебе скоро тоже выпускаться") вручил листок. Переделай, мол.
Почему именно ей, никогда в жизни не сочинявшую стихов? Проклятие нашего рода? Не вижу другой причины.
Сестра моя, бедная - с отсутствием опыта уклоняться от подобного рода квестов ей трудно придётся в университете, что я ей, ехидничая, и заявил - была вынуждена взяться. Судорожные метания по классу со срочным поиском литературно-поэтических талантов выявили их полное отсутствие.
Однако, ближе к концу рассказа, меня стали терзать смутные сомнения. С какой-такой целью мне всё это передаётся? Уж не пытаются ли свалить на меня сий ...
- Нет, - сказал я резко, прервав ход повествования. Видимо, я угадал логическое завершение истории, ибо сестра сразу поняла, от чего, собственно, я отказываюсь.
- Ну, пожалуйста! - жалобно попросила она. В общем-то, я её понимаю. Я бы выкрутился из этой ситуации, но я всегда славился талантом отрекаться от сомнительных авантюр, который у неё имелся лишь процентов на шестьдесят. Во-первых, я всегда делал ноги когда классрук призывно манила меня пальцем.
Я отказался, завалив её грудой аргументов: я совсем не умею писать стихи, я прозаик, да и то - скорее переводчик чем генератор собственных текстов, я знать не знаю ни о какой физичке (хотя, конечно, вру - прекрасно я её знаю), знать не знаю ни о какой школе (а это вообще уж наглейшая ложь), нет, нет, не хочу, не могу, мне некогда, сессия-экзамен-зачёт (обычно всякие "университетские" словечки срабатывают на ура, но сейчас был особый случай), нет, я занят, ты эту кашу заварила, ты и расхлёбывай.
Но, как это всегда бывает, все мои каменногранитные аргументы разбились об один-единственный, та и то являющий собой поразительный пример однообразия и тавтологизма:
- Ну, пожалуйста!
Одним словом, обе стороны разошлись стойко убеждёнными в своей победе. Но я уж решил спросить: нет ли тут таких гениальных поэтов, что решаться реанимировать фактически мёртвого пациента?
"Помни, как дважды два:
Хлеб - всему голова!
Эти строки меня доконали. Оказывается, для кого-то то самое рифмоплетство, которым мы занимались от нечего делать, является профессией. Но ведь, чтобы такая "продукция" расходилась, на нее нужен спрос. Неужели тот, кто заказывает, не чувствует фальши?"
Ю. Буркин, "Пятна грозы".
Значит, приходит сегодня со школы моя младшая сестра - а она приходит раньше меня. Достаёт и протягивает мне какую-то бумажку. Обычный тетрадный листик, сложенный пополам. В ответ на изумлённо выломанные брови нейтральное "Прочитай, прочитай". Разворачиваю и подношу к глазам.
"Посмотрите. Вот наш классный папа,
Это физик высшего разряда,
Ведь его заметил дядя Сорос.
Вот он здесь, другого нам не надо.
Кто такой наш физик? Это вектор,
Синхрофазатрон, магнит и лазер,
Сила, масса, скорость или ньютон.
Радионуклон, и квант, и фаза".
Брови пытаются побить рекорд на самый острый угол изгиба. Стараюсь лихорадочно вспомнить - через 03 можно зачислить в психушку или нет? Скорее всего, это квазиостроумный шарж в сторону школьного учителя физики. Вот только почему в нём нет ни намёка на издевательства? Да и физику в нашей школе, вроде, преподаёт учительница.
Впрочем, надо дать шанс всё объяснить самой виновнице моего несказанного изумления.
- Что это? - требовательно пытаю я.
- Стих, - как ни в чём не бывало поясняет сестра. Хотя и шедевр сий стихотворение напоминает лишь процентов на тридцать, мне требовались разъяснения несколько другого толку.
Я строго на сестру гляжу. Это никогда не помогает, но выглядит солидно.
За следующие пять минут сбивчывых объяснений я всё понимаю, отчего мне хочется плакать.
Нет, она вовсе не собралась стать поэтом (слава Богу!). И никто из её подружек не собрался - по крайней мере, ни один классный талант не имеет ни малейшего отношения к предмету разговора.
Оказывается, этот славный стих - наследие предыдущих поколений.
Есть в школах такая традиция - выпускные вечера. Когда собирают почти сотню недовольных одиннадцатиклассников и веселят их, со скрипом преодолевая сопротивление. Дескать, прощание со школой. Лично я, в своё время, был бы рад прощание это устроить по-английски. Или по-итальянски. Однако преподающий состав мои настроения никогда не поддерживал.
Так вот, этот выпускной непременно включает в себя слёзное прощание учеников с учителями и учителей с учениками. И я всегда искренне сочуствовал тем, кто эти самые минуты щастья и всеобщей любви устраивает: сочиняет и читает стихи, толкает речи, танцует, поёт - мало ли способов могут придумать на радостях одиннадцатикласники? И вот, в течении подготовки выпускного вечера чей-то анонимный (вещи столь редкостного качества всегда лучше делать анонимно) гений написал эти стихи, посвятив их учителю физики.
Я представляю, как ужасно и растоптанно чувстовал себя этот синхрофазатрон, радионуклон и вектор в одном лице, если даже я, имеющий к этому весьма касательное отношение, чувствовал себя оплёванным. И вообще, по-моему, данный вирш является резултатом мести автора всему миру. На счастье, весь негатив со временем куда-то выветрился, иначе бы до вас эти строки не дошли...
Так вот, стихи эти, с какой-то целью, сохранили (неужели они кому-то понравились? О Боже!). Учитель, правда, ушёл. И довольно давно - по крайней мере, когда я вступил в ту школьную пору, когда надо учить физику, у нас было только две учительницы довольно женского пола - а было это лет восемь назад. Впрочем, я даже догадываюсь, куда делся этот "наш классный папа". После такого потрясения недолго повторить путь Бездомного. А учителей-сумасшедших на работу не берут. Надеюсь, ему хотя бы пособие выплачивают.
Так вот, сейчас ведущий учитель, а, по совместительству, ещё и завуч - очень даже себе тётка. Вот под неё-то и решили заточить вытащенные из запретных сейфов под неусыпной охраны стихи. Всё-таки, завуч, надо хотя бы в "наш классный мама" переделать.
Итак, классный руководитель отловила мою сестру и под угрозами ("Тебе скоро тоже выпускаться") вручил листок. Переделай, мол.
Почему именно ей, никогда в жизни не сочинявшую стихов? Проклятие нашего рода? Не вижу другой причины.
Сестра моя, бедная - с отсутствием опыта уклоняться от подобного рода квестов ей трудно придётся в университете, что я ей, ехидничая, и заявил - была вынуждена взяться. Судорожные метания по классу со срочным поиском литературно-поэтических талантов выявили их полное отсутствие.
Однако, ближе к концу рассказа, меня стали терзать смутные сомнения. С какой-такой целью мне всё это передаётся? Уж не пытаются ли свалить на меня сий ...
- Нет, - сказал я резко, прервав ход повествования. Видимо, я угадал логическое завершение истории, ибо сестра сразу поняла, от чего, собственно, я отказываюсь.
- Ну, пожалуйста! - жалобно попросила она. В общем-то, я её понимаю. Я бы выкрутился из этой ситуации, но я всегда славился талантом отрекаться от сомнительных авантюр, который у неё имелся лишь процентов на шестьдесят. Во-первых, я всегда делал ноги когда классрук призывно манила меня пальцем.
Я отказался, завалив её грудой аргументов: я совсем не умею писать стихи, я прозаик, да и то - скорее переводчик чем генератор собственных текстов, я знать не знаю ни о какой физичке (хотя, конечно, вру - прекрасно я её знаю), знать не знаю ни о какой школе (а это вообще уж наглейшая ложь), нет, нет, не хочу, не могу, мне некогда, сессия-экзамен-зачёт (обычно всякие "университетские" словечки срабатывают на ура, но сейчас был особый случай), нет, я занят, ты эту кашу заварила, ты и расхлёбывай.
Но, как это всегда бывает, все мои каменногранитные аргументы разбились об один-единственный, та и то являющий собой поразительный пример однообразия и тавтологизма:
- Ну, пожалуйста!
Одним словом, обе стороны разошлись стойко убеждёнными в своей победе. Но я уж решил спросить: нет ли тут таких гениальных поэтов, что решаться реанимировать фактически мёртвого пациента?